Это всё козни Постоленко! ©
Текст без вычитки, поэтому могут быть ошибки...
Хочу рассказать о прекрасной игре, на которой мне посчастливилось побывать в эти истинно темные дни начала ноября 21 года. Игре, которая состоялась несмотря на все беды и трудности, свалившиеся на мастерскую команду, игре, которая открыла двери в удивительный мир, жестокий и страшный, и вместе с тем полный волшебства и надежды на будущее. Мир, где люди порой были хуже тварей из Черного леса, но даже Смерть могла быть милосердной и подарить жизнь.
Эта игра недаром называлась «Дурмстранг: из двух зол». Каждому персонажу в ней предстояло сделать очень сложный выбор, в результате которого он должен был пожертвовать чем-то очень для себя важным. Как ни парадоксально, свой выбор я осознала только в тот момент, когда уже его сделала, и назад дороги не было. Даже если бы я захотела вернуться, у меня бы не получилось этого сделать. Было… сложно. Но переспав с этой мыслью ночь, я поняла, что не хочу ничего менять, и выбор мой был правильным и единственно верным в данной ситуации. Даже несмотря на то, что на протяжении почти всей игры я его отрицала.
Но обо всём по порядку.
читать дальшеКроме обычной подготовки к игре (изучение правил и истории мира, поиск костюма и антуража и прочее) я очень сильно готовилась к ней психологически. Наверное, первый раз в жизни мне предстояло стать персонажем, в жизни которого я видела одну сплошную черную полосу без шанса на просвет. Это было страшно. И интересно. И волнующе. Изначальная цель, которую я ставила себе на игру – это найти смысл жизни. Не в глобальном смысле данного вопроса, а в простом, человеческом. Ради чего этой сломанной слабой девочке жить, если единственное, что ждёт её впереди – возвращение к монстру, которому она принадлежит по праву? А всё хорошее, что было у неё здесь – возможность помогать тем, кто в этом нуждается, - это лишь краткий миг перед неизбежностью. И с каждым прожитым днём эта неизбежность приближалась к ней всё стремительнее. Сначала Шугарка считала, что у неё есть ещё несколько лет, потом они резко сократились до года, а потом вдруг внезапно превратились в один день.
Нет, она не думала, что монстра можно победить, она свято верила в то, что любой, кто попытается это сделать, закончит с головой, насаженной на кол у ворот замка, бывшего ей когда-то домом, а впоследствии ставшим тюрьмой. Она правда была сломанной девочкой, её очень сильно и серьезно поломали, и по правде, до начала игры я не верила, что её можно спасти.
В коллективе, но оторванная от него, боявшаяся приходить на свой Двор, потому что там всегда была вероятность столкнуться со Стефаном, - тем, кто как две капли воды был похож на её монстра, пусть и не делал (пока!) ничего дурного. Она не ждала от людей добра, вообще не ждала, она привыкла к тому, что любой может толкнуть её или обозвать некрасивым словом. На ней будто большими буквами было написано слово «ЖЕРТВА». Когда год назад она попыталась заменить собой Цветку Зорич на Зимнем ложе Имболка, она думала только о том, что эта девочка, с которой они и не поговорили ни разу, всяко достойна жить больше, чем она, и о ней уж точно будет кому горевать. А смерть Шугарки… она могла разве что разозлить монстра. Неужели жил на свете тот, кто искренне стал бы о ней плакать? Она была уверена, что нет. Те, кто её любил, давно уже были мертвы.
Нет, конечно же были люди, к которым за 2,5 года учебы она успела привязаться.
Эсфирь, которая взяла её под своё крылышко и заботилась о ней, будто Шугарка была ей младшей сестренкой. Мария, всегда отстраненная и печальная, но добрая и будто родная, чем-то неуловимо напоминавшая тётушку Дьюлу, которая её воспитывала до трагедии. Миорица, вновь ворвавшаяся в её жизнь яркой звездочкой и совсем не державшая зла за то, что случилось с её отцом, когда табор попытался спрятать Шугарку. Гелиос, который не был похож на других мальчиков, а потому не внушал ей страха… И конечно они, те, к кому она с недавнего времени чувствовала особенную близость, потому что они были почти такими же, как она. Нет, не сломанными, но будто оторванными от мира. Зерах, Пепик и Сунакай – Невезучие. И Сванте, который не был оторванным и невезучим, он был сильным и смелым, и понимал своё место в мире, но тоже часто бывал в их компании и смотрел на них не как на изгоев, а как на равных.
… И вот из этой жертвы мне предстояло за два дня сделать нормального человека. Или не сделать, тут уж как повезёт. Но для начала мне нужно было стать ей…
Да, признаю, я сознательно не писала в чате Двора до игры, но, кроме личных сообщений по завязкам, общалась в чате с Невезучими и даже ради них поставила и попробовала Зум (пока кстати его не удалила, подожду ещё немножко, вдруг для чего-то ещё пригодится), это тоже было частью моей подготовки. …Которая благополучно разлетелась вдребезги ещё в первый доигровой вечер, потому что на Фрулингофе все были настолько прекрасные, что чувствовать себя среди них изгоем у меня вообще не получилось, прастити
С другой стороны, я подумала, что два дня игры – это всё-таки мало, и если я буду тратить время на поиск своего места в коллективе, у меня вообще ни на что другое времени не хватит, поэтому решила, что пусть это останется исключительно в рамках доигровой подготовки. )))
Чтобы не пересказывать историю целиком (ибо дело это гибельное, я как начну писать, так мне будет не остановиться, а потом я застряну где-нибудь и всё, прощай отчет…), я остановлюсь на ключевых моментах и отношениях, которые считаю важными в развитии и становлении персонажа. А оно было, это развитие. И кульминация была. Всё как в настоящем романе. В конце игры это была уже совсем другая девочка. Внешне я показала это, обрезав ей косы, да, возможно, это клише, но ничего другого мне в тот момент в голову не пришло, а маркер какой-то был нужен.
Кораблик и шкатулка
С самого начала идея уплыть на волшебном кораблике прочь из Дурмстранга казалась Шугарке весьма привлекательной, но вместе с тем очень сомнительной.
Давным-давно, в прошлой счастливой жизни, когда она была ещё совсем маленькой, Шугарка попросила у отца дозволения сходить вместе с Миорицей в табор. Отец был не против. Цыгане всегда были друзьями, а Шугарке нужно было учиться находить с людьми общий язык – слишком замкнутой и нелюдимой росла девочка. Как-то раз, наплясавшись вдоволь, Шугарка набралась смелости и попросила матушку Миорицы, знаменитую гадалку Аранку, погадать ей. То, что сказала тогда Аранка, запомнилось почему-то дословно и на всю жизнь:
«…Ночь темнее всего перед рассветом, одна кровь – не одно сердце, в зеркале правда таится, а корабль мертвых возит, у живых и другая дорога есть. Своих держись, а если бьёшь – бей, не думай…»
Так вот, для мертвых был этот кораблик, для призраков, с которыми они все разговаривали, а для живых другая дорога должна была найтись. Так и говорила она своим друзьям, хотя сердцем чувствовала, что в общем-то всё равно ей – живой или мертвой, главное уйти отсюда подальше, спрятаться там, где монстр не сможет её отыскать. Пусть даже в плену у неблагих. Вот только не слушал её никто, кроме Сванте…
Согласно легенде, которую поведал им Пепик, чтобы попасть на корабль, нужно было найти шкатулку с секретом, а в той шкатулке должно быть спрятано знание, которое позволит не только зайти на борт, но и управлять волшебным корабликом. И шкатулка нашлась в странной комнате, возникшей будто бы из ниоткуда, в которой они оказались все вместе – Шугарка, Пепик, Зерах, Сванте и Сунакай. А вместе с ними почему-то Мирела с Летнего Двора, которой они про кораблик точно не рассказывали.
Итак, чем же этот момент был так важен лично для Шугарки, и почему я отношу его к ключевым моментам её истории, помимо того, что это была завязка (в пятницу мы с этого стартовали).
На самом деле важен он был двумя вещами. Первая – это более тесное знакомство с Мирелой, которая сыграет впоследствии в судьбе Шугарки ключевую роль. Вторая – сработавший триггер, не тот, который нужно вскрывать при ментальном воздействии, но тот, который вечером того же дня открыл и очистил очень глубокую рану.
О том, что Габор Бетлен делал с ней в замке, она не рассказывала никому. Это было слишком больно… слишком стыдно… слишком отвратительно. Всякие мысли об этом внушали ей лютый ужас, вплоть до потери дара речи (примерно то же она чувствовала, когда видела рядом Стефана). А ещё она очень хотела быть хоть капельку полезна своим друзьям, но с каждым озвученным Пепиком пунктом (того, что требовалось достать для призыва кораблика), она чувствовала себя всё хуже и хуже. Паутина из логова акромантула… Кора Убивай-дерева… Зуб Дракона, добытый без боя… Шерсть дикого вовкулака, добытая в бою… Блуждающий огонек… Чья-то душа, готовая стать капитаном… Вся кровь живого бергфолкера… Как она могла помочь достать эти вещи, если из боевых заклинаний знала только Экспелиармус и Импедименту, эликсиры Летнего двора были для неё ядом, а единственное, что хорошо у неё получалось – помогать раненым? (и то, если дело было серьезным, нужен был больше, чем один лекарь…) И даже рубашку девы, не знавшей мужской любви, она не могла дать. То, что делали с ней, ни в коем случае нельзя было назвать любовью, но технически… кого это волновало? Она снова казалась себе маленькой, никчемной и бесполезной. Вот Мирела! Сразу пообещала, что достанет зуб дракона! А Сунакай даст рубашку! А мальчики не побоятся пойти на лесных чудовищ! А что она могла? Пойти ночью в лес поискать блуждающий огонек? Ну разве только… Может быть Гелиос согласится пойти с ней? Она ведь согласилась тогда помочь им с Карлом собирать травы. Вот только гаккенгорн всё ещё был где-то там, и вряд ли Гелиос снова будет так рисковать…
Как же плохо быть слабой и всего бояться…
Мирела
Если бы Мирела была мальчиком, Шугарка непременно бы в неё влюбилась. Правда о том, кем эта бойкая девчонка является на самом деле, открылась внезапно. Точнее все детальки вдруг сложились в одну большую цельную картину.
- Я не держу на тебя зла, за то, что твой отец предал моего отца, - сказала Мирела, когда они стояли в общей комнате Летнего двора.
И всё вдруг встало на свои места.
Строчки из цыганского пророчества вдруг снова зазвучали в её голове.
"…одна кровь – не одно сердце…"
- Твой отец убил мою мать… - сказала Шугарка Мире. – Но я… тоже не чувствую зла на тебя. Ты другая.
- Мы последние в своем роду, - ответила Мирела… Тогда она не знала, что объявится её старший брат… - Давай вернем наши земли и сохраним нашу кровь. Ты согласишься вновь стать вассалом моей семьи? Если да, я обещаю тебе защиту.
И Шугарка ответила «Да».
Бал Винтергофа
Приглашение на бал Винтергофа от Леннарта Рациу стало для Шугарки полной неожиданностью. Она настолько растерялась, что приняла его, а потом не могла понять, как ей следует себя вести. Она никогда не была на подобных мероприятиях. Нет, она умела танцевать и знала правила этикета, но никогда не думала, что кто-то может пригласить её сюда. Этот мальчик был из хорошей, пусть и небогатой, венгерской семьи, всегда был опрятен и вежлив, а потому не слишком сильно пугал. К тому же Эсфирь сказала, что его можно не бояться. Но вдруг это приглашение было всего лишь розыгрышем, глупой шуткой, единственной целью которой было посмеяться над ней?
В сильном волнении Шугарка надела своё лучшее платье, соорудила из непослушных кос что-то похожее на прическу и, набросив на себя теплую мантию, выбежала во двор, дожидаться пока Леннарт зайдёт за ней. Ведь неприлично даме идти на бал без своего кавалера. Она специально уточнила этот момент прежде, чем выйти. Да, по-хорошему ей надо было остаться в тепле и дожидаться Леннарта в общем зале своего Двора, но слишком сильным было волнение, слишком не терпелось ей попасть туда, куда раньше дорога ей была закрыта. Несколько человек порывались позвать её на вечеринку Никке, которая проходила в это же время, но Шугарка упрямо отказывалась, и, стоя на крыльце, терпеливо ждала. А Леннарт всё не шёл и не шёл… Почти час прошёл с того момента, как бал должен был начаться. Шугарка вернулась в дом, но он был пуст, все уже ушли на бал или на вечеринку Никке, для которой совсем не нужно было искать себе пару. Так тихо… так пусто… так одиноко… Разреветься? Содрать с себя платье вместе с мантией? Распустить уложенные косы? Нет, нет, нет… Всё не то… Вспомнились слова Ангушки Фаркаш, которая встретилась ей, когда надежда на то, что Леннарт придёт, ещё не совсем угасла. «Пройди мимо бального зала и демонстративно отправляйся к Никке. Если что, скажи, что пришла повеселиться за меня, я к сожалению никак туда сегодня не попадаю…»
А может, ну его этот бал? Может самое время отправиться в лес на поиски блуждающего огонька? Снова выйдя на улицу, Шугарка медленно направилась в сторону леса… Где-то там по дороге, продрогшую до костей, её перехватил Роланд фон Виттельсбах и передал с рук на руки Пепику, который помог ей добраться до бальной залы и напоил горячим чаем. А сам строгий винтер-заубер-мейстер фон Дитрихштейн набросил ей на плечи свой парадный камзол, видя, как сильно она замерзла! Эти люди правда не смеялись над ней! Они жалели её и помогали ей. И несколько человек сказали, что серьёзно поговорят с Леннартом, разъяснив ему, что так с дамами поступать не гоже! За неё действительно заступились? Она не ослышалась?
Оказалось, бал задержали, и он даже ещё не начался. Но птицы, отправленные по дворам сообщить об этом, до неё, мерзнувшей на крыльце, видимо так и не долетели.
Позже появился и сам «виновник», задержавшийся на каком-то ритуале в Черном лесу. Однако первое, что он сделал – пригласил на открывающий и на следующий танец другую даму, пообещав позже станцевать с Шугаркой целых три раза. Естественно, Беттелин фон Шварценберг, которую пригласил Леннарт, была во много раз лучше неё, тут и к гадалке ходить не надо, но Шугарка уже не могла расстраиваться, а под плащом винтер-заубер-мейстера было так тепло…
Однако просто посидеть у стеночки не получилось. В дело вмешался сам пан Свобода, и на открывающий танец Шугарка пошла под руку со своим мистром.
Этот бал мог бы ей даже понравится, если бы не то, что произошло спустя около получаса после его начала. Станцевав наконец свой первый танец с Леннартом, Шугарка решила немного передохнуть и выпить ещё одну чашечку горячего чая. Тут-то её и нашла птица, принесшая самые дурные вести. Очередное письмо от монстра, совсем короткое, прочитав которое, девочка больше не могла думать ни о чем другом…
«Шугарке Батори Надашди,
В Дурмстранг, Весенний двор
Дела княжества ненадолго привели меня в Судеты. Сейчас я собираюсь обратно, и мне будет удобно по дороге посетить Дурмстранг. Перемолвлюсь парой слов с вельмистром, объясню ему, что твоё обучение закончено. В Трансильванию вернемся уже вдвоем. При мне от тебя будет больше толку.
Надеюсь, ты не разучилась быть послушной. В конце концов, тебе это нужнее, чем мне. Меня сопротивление только раззадоривает.
В ближайшее время увидимся.
Габор Бетлен, князь Трансильвании,
Твой опекун и господин»
Естественно, ни о каких танцах больше не могло быть и речи.
«В ближайшее время увидимся» - это могло случиться завтра, а могло прямо сейчас, всего лишь через несколько минут…
На крыльце Шугарка заметила Мирелу.
- Мира! Он идёт! – крикнула она, - Он скоро будет здесь!!!
И Мирела, подхватив свой посох, решительно произнесла.
- Бежим на Фрулингоф за твоими вещами. Я спрячу тебя в своей комнате.
Ночь темнее всего перед рассветом
Быстрые сборы. Одежда, шкатулка с украшениями, свитки с лекарскими правилами, куколка для ритуала… Что ещё ей может понадобиться? Нет времени думать. Вдруг он уже рядом? Надо бежать, прятаться…
Шугарка взяла в руки посох, когда перед ней возник бестелесный дух. На сей раз это был не ребенок, фигура принадлежала взрослой женщине. Мирела не видела призрак, она продолжала говорить что-то успокаивающее, но Шугарка теперь слышала только голос, который набатом раздался в её голове.
«Я сама была на твоем месте. Я отомстила, и теперь я помогаю таким как ты. Я дарую тебе «Аваду». Теперь ты можешь убить его.»
Дух растаял. Шугарка выскочила под дождь. Она смеялась, глядя в темное небо, крепко сжимая в руке посох.
- Я убью его! - крикнула она, и Мирела пришла в ужас от этих слов.
- Нет. Тогда ты не сможешь спасти свою душу. Она расколется надвое, и больше её будет не склеить.
- Моя душа уже разбита на множество частей! - кричала Шугарка, а по её щекам бежали слёзы. Если я увижу его, я убью, я не смогу сдержаться!
- Тогда ты не должна его видеть. Я убью его раньше.
Мирела решила, что нужно поговорить с Весемирянкой, возможно найдётся законный способ не отдавать Шугарку Бетлену, когда он явится. А где можно было найти мистру Летнего Двора, когда вечеринка у Никке была ещё в самом разгаре? Конечно, на этой вечеринке. Туда-то они и отправились. Но прежде отнесли вещи Шугарки на Летний двор.
После разговора с мистрой Всеславой и внезапной поддержки от Лии «Рапунцель», которая оказалась наследницей королевского престола, стало чуточку легче. Сердце уже не колотилось в груди так сильно, а страх и ненависть не застилали глаза и разум. Шугарка решила отдать свой посох Мире – это был единственный, по её мнению, способ уберечь себя от убийства. Без посоха она была беззащитна – она не могла ни бить, ни защищаться. Но всё ещё могла делать главное – лечить. Для лекарской магии посох не требовался.
Возможно решение это было глупым, но я всё равно считаю его правильным для Шугарки. День без посоха очень помог ей вырасти над собой и стать сильнее.
«Эти руки созданы для того, чтобы дарить жизнь, а не отнимать её», - думала она, - «В этом моё предназначение»
Невезучие, Сванте и предложение
Они стояли на улице вчетвером. Шугарка, Пепик, Зерах и Сванте. Сунакай после бала куда-то исчезла, видимо снова убежала по своим цыганским делам. Шугарка чувствовала, что сейчас это самые близкие ей на свете люди, и неважно, испытывали они в ответ что-то подобное или нет, и неважно, что все они были мальчиками, а она девочкой. С ними и раньше было не так, как с остальными, хотя и не так, как с Гелиосом. Обычно любой мужчина, или будущий мужчина, внушал чувство страха. На каждом из них будто красными буквами светилось слово «ОПАСНОСТЬ!», на ком-то эти буквы были ярче и больше, на ком-то почти незаметными, как, например, на Гелиосе, но они всё равно были. Шугарка знала, что всё это из-за монстра, именно он внушил ей этот страх перед мужчинами, но всё равно ничего не могла с этим сделать, да особенно и не хотела.
Когда она осознала, что с Невезучими этого страха не чувствует, она поначалу сильно удивилась, но потом поняла, что когда они вместе, никто просто не делает разницы, мальчик он или девочка. Они были равными.
Сванте был не совсем такой, как они. От него будто бы исходила невидимая сила. Но не злая, не опасная, обещающая не боль, а защиту. Он заикался, и это иногда было чертовски мило, и ни сколько ему не мешало. А ещё он был волком, и здесь в школе у него была своя особенная семья. И тем не менее он тоже был своим, и стоя рядом со своими друзьями в этот вечер, Шугарка чувствовала небывалое родство и единение.
Пепик и Зерах обсуждали какой-то ритуал, к которому они долго готовились. Шугарка готова была помочь, ей было всё равно, что это за ритуал и для чего он был нужен, если её друзья говорят, что для них это важно, она готова была пойти на всё. Видимо поддавшись этому чувству единения, Шугарка решилась сделать то, чего никогда не делала прежде – рассказать друзьям всё, что случилось с ней в родном замке, и почему уйти отсюда как можно дальше так важно для неё.
- Рубашка для паруса… - начала она, - вы знаете, почему только Сунакай предложила вам дать свою рубашку?
Когда появилась Эсфирь, Шугарка снова плакала, но это были слёзы очищения, а не боли. Очень тяжело многие годы держать что-то в себе, никому не рассказывая, загоняя себя всё глубже и глубже в бездонную яму отчаянья. Теперь этот нарыв был вскрыт, и рана постепенно начала очищаться.
Сванте отозвал её в сторону. Он сказал, что может помочь ей, забрав с собой.
- В качестве кого? – не поняла Шугарка.
Он смутился.
- Как ты сама захочешь. В качестве ссестры… или ссупруги.
Только высохшие слёзы снова появились на её глазах.
- Любой, кто попытается забрать меня у него, закончит как мой отец. Его голова будет насажена на кол у ворот нашего замка.
- Я не боюсь, - сказал Сванте. – А ты пподумай.
- О чем это вы там болтаете? – спросил кто-то из друзей, кажется, это был Зерах.
- Я дделал ппредложение, - сказал Сванте.
Эсфирь засияла от счастья.
- Какое? – уточнил Зерах.
- Деловое, - угрюмо закончил швед.
Эсфирь поникла.
- А мы-то думали…
Фрулингоф и методы воспитания Радима Свободы
Как-то раз Шугарка услышала, что мистру Фрулингофа очень нравится, когда ему делают комплименты. Особенно довольным лицо его становилось тогда, когда ему говорили, что он красивый. Шугарка запомнила, и решила, что когда-нибудь обязательно ему это скажет, чтобы порадовать.
Правила, которым должен был следовать студен Фрулингофа, были довольно простыми, но соблюдать их нужно было неукоснительно. Никаких колец, чистые руки, убранные волосы, чистый стол, порядок в шкафах, обязательные фартуки во время дежурства. Если ты нарушил любое из этих правил, ты должен был быть готовым к тому, что наказание может быть очень и очень жестким. Таков был путь лекаря – чистота и порядок внутри и снаружи, в решающий момент это могло спасти чью-то жизнь.
В этот день младшекурсники сдавали экзамен, после которого получали право лечить наравне со старшими. И в качестве практического пособия им был дан …их старший товарищ Михал со вспоротым животом. Конечно, если бы Данош и Шугарка не справились, их бы скорее всего прикрыли и смерть Михалу вряд ли грозила. Но кто знал, как всё могло повернуться на самом деле? Однако, они справились, и стали теперь почти как взрослые.
Вот так и действовал мистр Свобода, но все, кому выпала честь учиться у него, по-настоящему уважали его и любили. Просто… нужно было к нему немножко привыкнуть.
Поэтому, когда вышло так, что студенты Фрулингофа немножко накосячили с графиком дежурств, и пан Свобода протянул Шугарке кубок, приказывая выпить его содержимое до дна, она знала, что там будет яд, но сделала то, что от неё требовалось без привычного ей страха. Во-первых, не зря все эти годы мистр обучал этих мальчишек и девчонок, прививая им навыки настоящих лекарей, которые не должны терять самообладание в любой самой сложной ситуации. Они должны были что-нибудь придумать. А если нет… Тогда был пункт «во-вторых». Она не раз думала о том, чтобы умереть. Смерть казалась ей намного более милосердной участью по сравнению с тем, что ждало её, попади она снова в руки Габора Бетлена. В прошлом году эти люди уберегли её от попытки заменить собою жертву Имболка, так почему бы в этом году ей не умереть … во имя магии? Или во-имя жестких, но действенных методов воспитания любимого мейстера. То, что она выпила, было эликсиром Меркурия – жидкостью, которая была ядом для всякого, кто не прошёл испытание травами, и противоядием которому универсальное зелье не подходило. Но никто, кроме пана Свободы не знал, что именно дал он выпить своей студентке. Фрулингофцы должны были догадаться сами, успеть сварить нужный антидот и напоить им Шугарку до того, как стало бы слишком поздно. Время пошло.
Фрулингофцы успели. Смерть в очередной раз обошла Шугарку стороной, лишь слегка обдав своим ледяным дыханием. Кажется, в этот раз она была этому даже рада.
Про каждого из тех, с кем Шугарка училась бок-о-бок можно сказать много прекрасных слов. Они действительно стали семьей, единственной, потому что другой у неё больше не было. Если бы не Стефан, видеть которого было слишком больно, она, наверное, могла бы сказать, что счастлива находиться здесь. А если бы не монстр, который в любой момент мог забрать её отсюда, Шугарке и в голову не пришло бы бежать.
Они были очень разными, но когда наступало время и нужно было спасать чью-то жизнь, они как будто бы забывали об этом, становясь единым слаженным организмом. Они были лекари, это их объединяло, а всё остальное было совсем неважным.
Эсфирь, Мария, Войтех, Михал, Калина, Честа, Кароль, Северина, Данош, … даже Стефан, и она, Шугарка. Лекари. Те, кто спасает жизни. В последнее время всё чаще в их общей гостиной можно было также заметить Эрика с Гербстгофа. Кажется, здесь он чувствовал себя гораздо уместней, чем на своем дворе. И действительно уже стал почти, как свой.
Как-то раз Шугарка разговорилась с Войтехом. Оказалось, он знал про кораблик и про планы Невезучих сбежать отсюда подальше, и предложил свою помощь. Это как будто придало уверенности: если уж серьёзный и рассудительный Войтех предлагает помочь, значит, эта идея не была полностью обречена на провал.
А ещё оказалось, что Честа мог слышать духов. Когда призрак мстительной женщины предстал перед Шугаркой и наделил её возможностью убивать, Честа услышал его, хотя и не увидел, и не узнал, кому именно была дарована эта злая сила. Однако вскоре о том, что какая-то девушка с Фрулингофа знает теперь звериное заклятие, знали уже несколько человек. А слухами, как известно, земля полнится.
Свадьба во время дежурства
В то утро Шугарка осталась в лекарской на второе подряд дежурство. Идти на урок боевой магии было бесполезно, её посох теперь был у Миры, а значит, что новые боевые заклинания она точно сегодня не сможет выучить, да и защититься от брошенных другими учениками заклятий она вряд ли сможет. Гораздо вернее было остаться в лекарской и ждать, когда с урока мейстера фон Дитрихштейна к ним начнут конвеером поступать раненые.
В общем-то так и произошло, но не тем было примечательно то утро. В какой-то момент к ней заглянул Сванте, чтобы спросить, подумала ли она над его предложением.
Она думала, она очень много об этом думала.
Действительно ли это предложение было деловым? И так ли это в целом было важно?..
После того, как Лия сказала, что теперь она находится под защитой королевской семьи, Шугарка стала бояться встречи с неизбежностью чуть меньше. А отсутствие в руках посоха как будто бы наоборот придавало ей смелости. В тот момент она считала, что уже сделала выбор в пользу своей души. И лекарства. «Дарить, дарить жизни, а не отнимать» - эта мысль постоянно её преследовала. Где-то отголоском ещё проносились слова пророчества «А если бьёшь – бей, не думай», но она старательно отгоняла их прочь.
Габор Бетлен не был тем человеком, о котором многие стали бы горевать. Даже Стефан, его сын, кажется, не был бы сильно опечален, узнай он о его кончине. У неё была Мира – альв, которая сказала, что теперь она под её защитой, был Сванте – волк, который заверил, что перегрызет монстру глотку, была Лия, которая обещала защиту королевской семьи и был пан Свобода, который по словам Мирелы согласился позаботиться о Шугарке до её совершеннолетия. Разве с такими защитниками она имела право чего-то бояться? Шугарке казалось, что нет, хотя, наверное, с её стороны это было немножко эгоистично.
Сванте сказал, что увезёт её отсюда подальше, неважно, с помощью волшебного кораблика или на своих ногах. А если представить на секунду, что монстра не существует? Что всё это делается не только для её спасения? Что предложение… не совсем деловое? Даже, если на самом деле это не так. Хотела бы она, чтобы этот человек… этот волк… стал тем, с кем она готова навсегда связать свою жизнь? Шугарка подумала, и решила, что ответом на этот вопрос будет «Да». Она никогда не задумывалась раньше о таких вещах, слишком извращенным и искаженным было её представление об отношениях между мужчиной и женщиной, но, если бы ей просто сказали выбрать того, кого бы она хотела видеть собственным мужем, Сванте без сомнения был бы единственным кандидатом в таком списке. Поэтому она согласилась, пусть даже предложение это и было отчасти деловое, а не романтическое.
Не ожидала она другого, что буквально через несколько минут после её согласия, в лекарскую ворвется веселая толпа сватов…
Как говорила потом Эсфирь: «Хочешь жениться на девушке с Фрулингофа, ищи её в лекарской во время дежурства».
Охота за ключами
Пан Свобода воистину величайший из величайших магов, он никогда не боялся играть по-крупному, и ставить на кон всё.
Хоть он и ругался на своих «детей» и мог быть с ними порой жестоким, он по-своему любил их всех. Но одна вещь в коллективе ему похоже сильно не нравилась и раздражала. А именно отношения Шугарки и Стефана, а точнее то, как она постоянно от него шарахается и обходит по широкой дуге. Вроде общему делу это не сильно мешало, но теоретически в какой-то момент могло сыграть злую шутку. Вдруг им придется вдвоем вытаскивать кого-нибудь из тяжрана, Стефан случайно заденет Шугарку, а она не сможет совладать со своей реакцией, и в результате неосторожного действия человек умрет? Порка вряд ли могла решить эту проблему, а делать что-то было нужно. И мистр Весеннего Двора придумал гениальный план…
Когда после обеда пришло время объявить участников большой охоты за ключами, которая предшествовала главному ритуалу Имболка, меньше всего на свете Шугарка ожидала услышать там своё имя рядом с именем Стефана.
Это тоже был для меня один из сильнейших моментов игры, чувства, которые я испытала в тот момент сложно описать словами. Как будто тебе объявили приговор, который спустя 15 минут должен быть приведён в исполнение. Обреченность – наверное, это самое правильное слово. И где-то на самом донышке сознания просыпающееся осознание – это необходимо сделать, как угодно, всеми правдами и неправдами, это необходимо сделать. Иначе всё будет зря и весна не придёт вообще ни для кого.
Что значит быть лекарем? Лечить любого, даже если он твой злейший враг. Потом ты можешь убить его в честном бою, но, если тебе принесли его раненым, ты обязан его лечить. И тут было нечто подобное. Переступить через себя, отбросить прочь свои страхи, сделать то, что нужно для общего блага.
Она сидела будто оглушенная. Любой из них мог быть жертвой, любой спасателем. Но тут каждому без слов было ясно, что жертвой должен стать Стефан, а спасать его в мире духов придётся Шугарке. Это был её личный экзамен на право считаться истинным фрулингофцем, и он был даже важнее того экзамена, который они с Даношем сдавали накануне. От его исхода зависело слишком многое.
Баночка альвовой крови, ещё один пузырек с зельем, которое могло залечить любую рану… Всё это она получила от своих однодворцев и положила в поясную сумку. Стефан выпил яд и его дух отправился в неведомый мир добывать ключ для своего Двора, Шугарка сидела, ожидая положенные 15 минут. Рядом с ней сидела Янка Лось, которой тоже предстояло сегодня быть в роли спасателя, и подбадривала её теплыми словами, но внутри у Шугарки был лёд.
Она выпила зелье, её тело упало без чувств на пол трапезной, а дух отправился в самое трудное для неё путешествие…
Чем дальше она шла, тем холоднее становилось вокруг. Яркое весеннее солнце, согревающее её поначалу, заволокло дымкой, зеленая трава пожухла, молодые листья на деревьях сморщились и опали. Вскоре ей почудилось, что между деревьями заискрился хоровод снежинок. Весна исчезла, уступая место Зиме, которая намеревалась прийти в этот мир очень и очень надолго. «Весенние духи слабеют» - услышала она будто чей-то шепот, а может быть это прошуршали опавшие листья под её ногами.
Она знала, что должна найти Стефана в этом промозглом зимнем лесу и уговорить его душу вернуться.
Она заметила его фигуру между деревьев, фигуру, которая всегда внушала ей только ужас, так сильно похожую на фигуру его отца. И вместо того, чтобы бежать прочь, как делала она это обычно, пошла к нему навстречу…
«Здесь так холодно…» - сказала она ему, когда приблизилась.
И он ответил: «Да, духи весны уходят отсюда…»
Они поговорили в первый раз за много-много лет. Возможно, в первый раз с тех пор, как друг друга узнали. И высказали друг другу всё, что накопилось в душе. И тогда стена между ними рухнула.
Они едва-едва успели вернуться, пошла уже последняя минута отведенного им для этого времени. Ключ Весеннего Двора был обретен.
А дальше Стефан предложил немножко разыграть ожидающий вестей в лекарской Фрулингоф…
…Когда по указанию пана Свободы Михал и Кароль вышли забирать хладные трупы Шугарки и Стефана, меньше всего они ожидали услышать их смех…
Момент истины. Выбор
Кажется, мне придётся пропустить много последовавших за этим событий, и остановиться на самом последнем и самом главном. Я обещала сама себе писать только о важном, но вот пошла уже 11-я страница, а я всё ещё не закончила этот отчёт…
Выбор жертвы Имболка…
Взрыв, унесший жизни курфюрстов…
Отправка армии на защиту внешних периметров Замка… Уход пана свободы и мейстера фон Дитрихштейна на эту войну…
Ворвавшиеся в замок игнациане, захватившие власть…
Запрет на любую магию в школе, кроме лекарской…
Жертва Пепика, отдавшего всю свою кровь, ради того, чтобы другие могли уплыть на кораблике прочь отсюда…
Приход Зимы…
Подписанный Статут о секретности…
И Габор Бетлен со своей армией, совсем рядом, уже на пороге.
Когда он пришёл за ней, Шугарка была на Летнем дворе. Это была случайность. Случайность, которая решила очень многое в её истории. Потому что её посох, который забрала ещё утром Мира, был здесь же. Если бы она встретилась со своим монстром в другом месте, эта история скорее всего имела бы совсем другой конец.
Она слышала его крик, он искал её, он пришел, чтобы забрать её снова в свой персональный ад, из которого назад уже не было дороги.
Летний двор встал на её защиту и готов был стать линией, чтобы не дать ему её забрать.
Это было так странно. Они ведь были даже не фрулингофцами. Кто она им? Зачем они её защищают?
Целый день Шугарка думала о том, что будет, когда она с ним встретится.
Она должна была сказать, что находится под защитой королевской семьи… Но прежняя власть пала, какое это теперь имеет значение?
Она должна была заявить, что её род теперь снова служит князьям Дракулэшти, и только они имеют право распоряжаться её жизнью… Но официально никаких бумаг она не подписывала. Трансильвания всё ещё по праву принадлежала Бетлену.
Она должна была крикнуть, что за неё теперь отвечает Сванте, её муж… Но где он был прямо сейчас?
Она должна была показать монстру свои руки, проговорив, что это руки лекаря, которые должны дарить жизнь, а не отнимать её. Но какое ему было до этого дело?
Она могла спрятаться, забиться в угол, свернувшись калачиком на полу в комнате Миры, и возможно он бы действительно её не нашёл. Но что было бы дальше?
Вот он и наступил – истинный момент выбора из двух зол, тот, который сама я осознала несколько позже.
Спрятаться, оставить свои руки чистыми, а душу не расколотой, но жить в вечном страхе. Даже если этот монстр будет убит чужими руками (а за головой и жизнью Габора Бетлена была целая очередь претендентов), на его место всегда может прийти новый монстр ещё хуже прежнего.
Или забрать его жизнь своими руками, пожертвовать целостностью души, но измениться, стать сильной и больше ничего не бояться, не прятаться за чужими спинами, зная, что любая тварь, посмевшая называть себя человеком, будет убита, если переступит черту?
Она взяла в руки посох и, протолкавшись сквозь стену окруживших их зоммергофцев, вышла к нему бок-о-бок с Мирой.
- Наконец-то, - пробасил монстр, - давай собирайся, нам давно пора ехать, еле тебя нашёл.
- Она больше не принадлежит вам, - гордо ответила Мира, - Теперь за неё несёт ответственность её муж.
- Это который? Сванте что ли? Да я уже с ним разобрался. По законам Трансильвании этот брак не имеет законной силы.
- Я вам приказываю оставить её в покое. Семья Батори является вассалом семьи Дракулэшти.
- Круцио!
И тело Миры скорчилось в болезненных судорогах, а с губ сорвался преисполненный боли крик.
«…а если бьёшь – бей, не думай…»
- Авада Кедавра!!! – голос Шугарки не дрогнул.
- Ах, что это? Новый образец для опытов? – проходившая мимо Северина с интересом посмотрела на распростертое на крыльце Летнего Двора массивное тело Бетлена.
- Ему уже не поможешь, - ответил кто-то.
- Нам любые образцы лишними не будут. Давайте в лекарскую! Мобиликорпус!
***
Когда Шугарка рассказала обо всём мистру Свободе, она задала только один вопрос.
- Мейстер, скажите, эти руки, которые отняли жизнь, всё ещё могут называться руками лекаря?
И когда он ответил «Да, безусловно», - она поняла, что поступила правильно.
Хочу рассказать о прекрасной игре, на которой мне посчастливилось побывать в эти истинно темные дни начала ноября 21 года. Игре, которая состоялась несмотря на все беды и трудности, свалившиеся на мастерскую команду, игре, которая открыла двери в удивительный мир, жестокий и страшный, и вместе с тем полный волшебства и надежды на будущее. Мир, где люди порой были хуже тварей из Черного леса, но даже Смерть могла быть милосердной и подарить жизнь.
Эта игра недаром называлась «Дурмстранг: из двух зол». Каждому персонажу в ней предстояло сделать очень сложный выбор, в результате которого он должен был пожертвовать чем-то очень для себя важным. Как ни парадоксально, свой выбор я осознала только в тот момент, когда уже его сделала, и назад дороги не было. Даже если бы я захотела вернуться, у меня бы не получилось этого сделать. Было… сложно. Но переспав с этой мыслью ночь, я поняла, что не хочу ничего менять, и выбор мой был правильным и единственно верным в данной ситуации. Даже несмотря на то, что на протяжении почти всей игры я его отрицала.
Но обо всём по порядку.
читать дальшеКроме обычной подготовки к игре (изучение правил и истории мира, поиск костюма и антуража и прочее) я очень сильно готовилась к ней психологически. Наверное, первый раз в жизни мне предстояло стать персонажем, в жизни которого я видела одну сплошную черную полосу без шанса на просвет. Это было страшно. И интересно. И волнующе. Изначальная цель, которую я ставила себе на игру – это найти смысл жизни. Не в глобальном смысле данного вопроса, а в простом, человеческом. Ради чего этой сломанной слабой девочке жить, если единственное, что ждёт её впереди – возвращение к монстру, которому она принадлежит по праву? А всё хорошее, что было у неё здесь – возможность помогать тем, кто в этом нуждается, - это лишь краткий миг перед неизбежностью. И с каждым прожитым днём эта неизбежность приближалась к ней всё стремительнее. Сначала Шугарка считала, что у неё есть ещё несколько лет, потом они резко сократились до года, а потом вдруг внезапно превратились в один день.
Нет, она не думала, что монстра можно победить, она свято верила в то, что любой, кто попытается это сделать, закончит с головой, насаженной на кол у ворот замка, бывшего ей когда-то домом, а впоследствии ставшим тюрьмой. Она правда была сломанной девочкой, её очень сильно и серьезно поломали, и по правде, до начала игры я не верила, что её можно спасти.
В коллективе, но оторванная от него, боявшаяся приходить на свой Двор, потому что там всегда была вероятность столкнуться со Стефаном, - тем, кто как две капли воды был похож на её монстра, пусть и не делал (пока!) ничего дурного. Она не ждала от людей добра, вообще не ждала, она привыкла к тому, что любой может толкнуть её или обозвать некрасивым словом. На ней будто большими буквами было написано слово «ЖЕРТВА». Когда год назад она попыталась заменить собой Цветку Зорич на Зимнем ложе Имболка, она думала только о том, что эта девочка, с которой они и не поговорили ни разу, всяко достойна жить больше, чем она, и о ней уж точно будет кому горевать. А смерть Шугарки… она могла разве что разозлить монстра. Неужели жил на свете тот, кто искренне стал бы о ней плакать? Она была уверена, что нет. Те, кто её любил, давно уже были мертвы.
Нет, конечно же были люди, к которым за 2,5 года учебы она успела привязаться.
Эсфирь, которая взяла её под своё крылышко и заботилась о ней, будто Шугарка была ей младшей сестренкой. Мария, всегда отстраненная и печальная, но добрая и будто родная, чем-то неуловимо напоминавшая тётушку Дьюлу, которая её воспитывала до трагедии. Миорица, вновь ворвавшаяся в её жизнь яркой звездочкой и совсем не державшая зла за то, что случилось с её отцом, когда табор попытался спрятать Шугарку. Гелиос, который не был похож на других мальчиков, а потому не внушал ей страха… И конечно они, те, к кому она с недавнего времени чувствовала особенную близость, потому что они были почти такими же, как она. Нет, не сломанными, но будто оторванными от мира. Зерах, Пепик и Сунакай – Невезучие. И Сванте, который не был оторванным и невезучим, он был сильным и смелым, и понимал своё место в мире, но тоже часто бывал в их компании и смотрел на них не как на изгоев, а как на равных.
… И вот из этой жертвы мне предстояло за два дня сделать нормального человека. Или не сделать, тут уж как повезёт. Но для начала мне нужно было стать ей…
Да, признаю, я сознательно не писала в чате Двора до игры, но, кроме личных сообщений по завязкам, общалась в чате с Невезучими и даже ради них поставила и попробовала Зум (пока кстати его не удалила, подожду ещё немножко, вдруг для чего-то ещё пригодится), это тоже было частью моей подготовки. …Которая благополучно разлетелась вдребезги ещё в первый доигровой вечер, потому что на Фрулингофе все были настолько прекрасные, что чувствовать себя среди них изгоем у меня вообще не получилось, прастити
С другой стороны, я подумала, что два дня игры – это всё-таки мало, и если я буду тратить время на поиск своего места в коллективе, у меня вообще ни на что другое времени не хватит, поэтому решила, что пусть это останется исключительно в рамках доигровой подготовки. )))
Чтобы не пересказывать историю целиком (ибо дело это гибельное, я как начну писать, так мне будет не остановиться, а потом я застряну где-нибудь и всё, прощай отчет…), я остановлюсь на ключевых моментах и отношениях, которые считаю важными в развитии и становлении персонажа. А оно было, это развитие. И кульминация была. Всё как в настоящем романе. В конце игры это была уже совсем другая девочка. Внешне я показала это, обрезав ей косы, да, возможно, это клише, но ничего другого мне в тот момент в голову не пришло, а маркер какой-то был нужен.
Кораблик и шкатулка
С самого начала идея уплыть на волшебном кораблике прочь из Дурмстранга казалась Шугарке весьма привлекательной, но вместе с тем очень сомнительной.
Давным-давно, в прошлой счастливой жизни, когда она была ещё совсем маленькой, Шугарка попросила у отца дозволения сходить вместе с Миорицей в табор. Отец был не против. Цыгане всегда были друзьями, а Шугарке нужно было учиться находить с людьми общий язык – слишком замкнутой и нелюдимой росла девочка. Как-то раз, наплясавшись вдоволь, Шугарка набралась смелости и попросила матушку Миорицы, знаменитую гадалку Аранку, погадать ей. То, что сказала тогда Аранка, запомнилось почему-то дословно и на всю жизнь:
«…Ночь темнее всего перед рассветом, одна кровь – не одно сердце, в зеркале правда таится, а корабль мертвых возит, у живых и другая дорога есть. Своих держись, а если бьёшь – бей, не думай…»
Так вот, для мертвых был этот кораблик, для призраков, с которыми они все разговаривали, а для живых другая дорога должна была найтись. Так и говорила она своим друзьям, хотя сердцем чувствовала, что в общем-то всё равно ей – живой или мертвой, главное уйти отсюда подальше, спрятаться там, где монстр не сможет её отыскать. Пусть даже в плену у неблагих. Вот только не слушал её никто, кроме Сванте…
Согласно легенде, которую поведал им Пепик, чтобы попасть на корабль, нужно было найти шкатулку с секретом, а в той шкатулке должно быть спрятано знание, которое позволит не только зайти на борт, но и управлять волшебным корабликом. И шкатулка нашлась в странной комнате, возникшей будто бы из ниоткуда, в которой они оказались все вместе – Шугарка, Пепик, Зерах, Сванте и Сунакай. А вместе с ними почему-то Мирела с Летнего Двора, которой они про кораблик точно не рассказывали.
Итак, чем же этот момент был так важен лично для Шугарки, и почему я отношу его к ключевым моментам её истории, помимо того, что это была завязка (в пятницу мы с этого стартовали).
На самом деле важен он был двумя вещами. Первая – это более тесное знакомство с Мирелой, которая сыграет впоследствии в судьбе Шугарки ключевую роль. Вторая – сработавший триггер, не тот, который нужно вскрывать при ментальном воздействии, но тот, который вечером того же дня открыл и очистил очень глубокую рану.
О том, что Габор Бетлен делал с ней в замке, она не рассказывала никому. Это было слишком больно… слишком стыдно… слишком отвратительно. Всякие мысли об этом внушали ей лютый ужас, вплоть до потери дара речи (примерно то же она чувствовала, когда видела рядом Стефана). А ещё она очень хотела быть хоть капельку полезна своим друзьям, но с каждым озвученным Пепиком пунктом (того, что требовалось достать для призыва кораблика), она чувствовала себя всё хуже и хуже. Паутина из логова акромантула… Кора Убивай-дерева… Зуб Дракона, добытый без боя… Шерсть дикого вовкулака, добытая в бою… Блуждающий огонек… Чья-то душа, готовая стать капитаном… Вся кровь живого бергфолкера… Как она могла помочь достать эти вещи, если из боевых заклинаний знала только Экспелиармус и Импедименту, эликсиры Летнего двора были для неё ядом, а единственное, что хорошо у неё получалось – помогать раненым? (и то, если дело было серьезным, нужен был больше, чем один лекарь…) И даже рубашку девы, не знавшей мужской любви, она не могла дать. То, что делали с ней, ни в коем случае нельзя было назвать любовью, но технически… кого это волновало? Она снова казалась себе маленькой, никчемной и бесполезной. Вот Мирела! Сразу пообещала, что достанет зуб дракона! А Сунакай даст рубашку! А мальчики не побоятся пойти на лесных чудовищ! А что она могла? Пойти ночью в лес поискать блуждающий огонек? Ну разве только… Может быть Гелиос согласится пойти с ней? Она ведь согласилась тогда помочь им с Карлом собирать травы. Вот только гаккенгорн всё ещё был где-то там, и вряд ли Гелиос снова будет так рисковать…
Как же плохо быть слабой и всего бояться…
Мирела
Если бы Мирела была мальчиком, Шугарка непременно бы в неё влюбилась. Правда о том, кем эта бойкая девчонка является на самом деле, открылась внезапно. Точнее все детальки вдруг сложились в одну большую цельную картину.
- Я не держу на тебя зла, за то, что твой отец предал моего отца, - сказала Мирела, когда они стояли в общей комнате Летнего двора.
И всё вдруг встало на свои места.
Строчки из цыганского пророчества вдруг снова зазвучали в её голове.
"…одна кровь – не одно сердце…"
- Твой отец убил мою мать… - сказала Шугарка Мире. – Но я… тоже не чувствую зла на тебя. Ты другая.
- Мы последние в своем роду, - ответила Мирела… Тогда она не знала, что объявится её старший брат… - Давай вернем наши земли и сохраним нашу кровь. Ты согласишься вновь стать вассалом моей семьи? Если да, я обещаю тебе защиту.
И Шугарка ответила «Да».
Бал Винтергофа
Приглашение на бал Винтергофа от Леннарта Рациу стало для Шугарки полной неожиданностью. Она настолько растерялась, что приняла его, а потом не могла понять, как ей следует себя вести. Она никогда не была на подобных мероприятиях. Нет, она умела танцевать и знала правила этикета, но никогда не думала, что кто-то может пригласить её сюда. Этот мальчик был из хорошей, пусть и небогатой, венгерской семьи, всегда был опрятен и вежлив, а потому не слишком сильно пугал. К тому же Эсфирь сказала, что его можно не бояться. Но вдруг это приглашение было всего лишь розыгрышем, глупой шуткой, единственной целью которой было посмеяться над ней?
В сильном волнении Шугарка надела своё лучшее платье, соорудила из непослушных кос что-то похожее на прическу и, набросив на себя теплую мантию, выбежала во двор, дожидаться пока Леннарт зайдёт за ней. Ведь неприлично даме идти на бал без своего кавалера. Она специально уточнила этот момент прежде, чем выйти. Да, по-хорошему ей надо было остаться в тепле и дожидаться Леннарта в общем зале своего Двора, но слишком сильным было волнение, слишком не терпелось ей попасть туда, куда раньше дорога ей была закрыта. Несколько человек порывались позвать её на вечеринку Никке, которая проходила в это же время, но Шугарка упрямо отказывалась, и, стоя на крыльце, терпеливо ждала. А Леннарт всё не шёл и не шёл… Почти час прошёл с того момента, как бал должен был начаться. Шугарка вернулась в дом, но он был пуст, все уже ушли на бал или на вечеринку Никке, для которой совсем не нужно было искать себе пару. Так тихо… так пусто… так одиноко… Разреветься? Содрать с себя платье вместе с мантией? Распустить уложенные косы? Нет, нет, нет… Всё не то… Вспомнились слова Ангушки Фаркаш, которая встретилась ей, когда надежда на то, что Леннарт придёт, ещё не совсем угасла. «Пройди мимо бального зала и демонстративно отправляйся к Никке. Если что, скажи, что пришла повеселиться за меня, я к сожалению никак туда сегодня не попадаю…»
А может, ну его этот бал? Может самое время отправиться в лес на поиски блуждающего огонька? Снова выйдя на улицу, Шугарка медленно направилась в сторону леса… Где-то там по дороге, продрогшую до костей, её перехватил Роланд фон Виттельсбах и передал с рук на руки Пепику, который помог ей добраться до бальной залы и напоил горячим чаем. А сам строгий винтер-заубер-мейстер фон Дитрихштейн набросил ей на плечи свой парадный камзол, видя, как сильно она замерзла! Эти люди правда не смеялись над ней! Они жалели её и помогали ей. И несколько человек сказали, что серьёзно поговорят с Леннартом, разъяснив ему, что так с дамами поступать не гоже! За неё действительно заступились? Она не ослышалась?
Оказалось, бал задержали, и он даже ещё не начался. Но птицы, отправленные по дворам сообщить об этом, до неё, мерзнувшей на крыльце, видимо так и не долетели.
Позже появился и сам «виновник», задержавшийся на каком-то ритуале в Черном лесу. Однако первое, что он сделал – пригласил на открывающий и на следующий танец другую даму, пообещав позже станцевать с Шугаркой целых три раза. Естественно, Беттелин фон Шварценберг, которую пригласил Леннарт, была во много раз лучше неё, тут и к гадалке ходить не надо, но Шугарка уже не могла расстраиваться, а под плащом винтер-заубер-мейстера было так тепло…
Однако просто посидеть у стеночки не получилось. В дело вмешался сам пан Свобода, и на открывающий танец Шугарка пошла под руку со своим мистром.
Этот бал мог бы ей даже понравится, если бы не то, что произошло спустя около получаса после его начала. Станцевав наконец свой первый танец с Леннартом, Шугарка решила немного передохнуть и выпить ещё одну чашечку горячего чая. Тут-то её и нашла птица, принесшая самые дурные вести. Очередное письмо от монстра, совсем короткое, прочитав которое, девочка больше не могла думать ни о чем другом…
«Шугарке Батори Надашди,
В Дурмстранг, Весенний двор
Дела княжества ненадолго привели меня в Судеты. Сейчас я собираюсь обратно, и мне будет удобно по дороге посетить Дурмстранг. Перемолвлюсь парой слов с вельмистром, объясню ему, что твоё обучение закончено. В Трансильванию вернемся уже вдвоем. При мне от тебя будет больше толку.
Надеюсь, ты не разучилась быть послушной. В конце концов, тебе это нужнее, чем мне. Меня сопротивление только раззадоривает.
В ближайшее время увидимся.
Габор Бетлен, князь Трансильвании,
Твой опекун и господин»
Естественно, ни о каких танцах больше не могло быть и речи.
«В ближайшее время увидимся» - это могло случиться завтра, а могло прямо сейчас, всего лишь через несколько минут…
На крыльце Шугарка заметила Мирелу.
- Мира! Он идёт! – крикнула она, - Он скоро будет здесь!!!
И Мирела, подхватив свой посох, решительно произнесла.
- Бежим на Фрулингоф за твоими вещами. Я спрячу тебя в своей комнате.
Ночь темнее всего перед рассветом
Быстрые сборы. Одежда, шкатулка с украшениями, свитки с лекарскими правилами, куколка для ритуала… Что ещё ей может понадобиться? Нет времени думать. Вдруг он уже рядом? Надо бежать, прятаться…
Шугарка взяла в руки посох, когда перед ней возник бестелесный дух. На сей раз это был не ребенок, фигура принадлежала взрослой женщине. Мирела не видела призрак, она продолжала говорить что-то успокаивающее, но Шугарка теперь слышала только голос, который набатом раздался в её голове.
«Я сама была на твоем месте. Я отомстила, и теперь я помогаю таким как ты. Я дарую тебе «Аваду». Теперь ты можешь убить его.»
Дух растаял. Шугарка выскочила под дождь. Она смеялась, глядя в темное небо, крепко сжимая в руке посох.
- Я убью его! - крикнула она, и Мирела пришла в ужас от этих слов.
- Нет. Тогда ты не сможешь спасти свою душу. Она расколется надвое, и больше её будет не склеить.
- Моя душа уже разбита на множество частей! - кричала Шугарка, а по её щекам бежали слёзы. Если я увижу его, я убью, я не смогу сдержаться!
- Тогда ты не должна его видеть. Я убью его раньше.
Мирела решила, что нужно поговорить с Весемирянкой, возможно найдётся законный способ не отдавать Шугарку Бетлену, когда он явится. А где можно было найти мистру Летнего Двора, когда вечеринка у Никке была ещё в самом разгаре? Конечно, на этой вечеринке. Туда-то они и отправились. Но прежде отнесли вещи Шугарки на Летний двор.
После разговора с мистрой Всеславой и внезапной поддержки от Лии «Рапунцель», которая оказалась наследницей королевского престола, стало чуточку легче. Сердце уже не колотилось в груди так сильно, а страх и ненависть не застилали глаза и разум. Шугарка решила отдать свой посох Мире – это был единственный, по её мнению, способ уберечь себя от убийства. Без посоха она была беззащитна – она не могла ни бить, ни защищаться. Но всё ещё могла делать главное – лечить. Для лекарской магии посох не требовался.
Возможно решение это было глупым, но я всё равно считаю его правильным для Шугарки. День без посоха очень помог ей вырасти над собой и стать сильнее.
«Эти руки созданы для того, чтобы дарить жизнь, а не отнимать её», - думала она, - «В этом моё предназначение»
Невезучие, Сванте и предложение
Они стояли на улице вчетвером. Шугарка, Пепик, Зерах и Сванте. Сунакай после бала куда-то исчезла, видимо снова убежала по своим цыганским делам. Шугарка чувствовала, что сейчас это самые близкие ей на свете люди, и неважно, испытывали они в ответ что-то подобное или нет, и неважно, что все они были мальчиками, а она девочкой. С ними и раньше было не так, как с остальными, хотя и не так, как с Гелиосом. Обычно любой мужчина, или будущий мужчина, внушал чувство страха. На каждом из них будто красными буквами светилось слово «ОПАСНОСТЬ!», на ком-то эти буквы были ярче и больше, на ком-то почти незаметными, как, например, на Гелиосе, но они всё равно были. Шугарка знала, что всё это из-за монстра, именно он внушил ей этот страх перед мужчинами, но всё равно ничего не могла с этим сделать, да особенно и не хотела.
Когда она осознала, что с Невезучими этого страха не чувствует, она поначалу сильно удивилась, но потом поняла, что когда они вместе, никто просто не делает разницы, мальчик он или девочка. Они были равными.
Сванте был не совсем такой, как они. От него будто бы исходила невидимая сила. Но не злая, не опасная, обещающая не боль, а защиту. Он заикался, и это иногда было чертовски мило, и ни сколько ему не мешало. А ещё он был волком, и здесь в школе у него была своя особенная семья. И тем не менее он тоже был своим, и стоя рядом со своими друзьями в этот вечер, Шугарка чувствовала небывалое родство и единение.
Пепик и Зерах обсуждали какой-то ритуал, к которому они долго готовились. Шугарка готова была помочь, ей было всё равно, что это за ритуал и для чего он был нужен, если её друзья говорят, что для них это важно, она готова была пойти на всё. Видимо поддавшись этому чувству единения, Шугарка решилась сделать то, чего никогда не делала прежде – рассказать друзьям всё, что случилось с ней в родном замке, и почему уйти отсюда как можно дальше так важно для неё.
- Рубашка для паруса… - начала она, - вы знаете, почему только Сунакай предложила вам дать свою рубашку?
Когда появилась Эсфирь, Шугарка снова плакала, но это были слёзы очищения, а не боли. Очень тяжело многие годы держать что-то в себе, никому не рассказывая, загоняя себя всё глубже и глубже в бездонную яму отчаянья. Теперь этот нарыв был вскрыт, и рана постепенно начала очищаться.
Сванте отозвал её в сторону. Он сказал, что может помочь ей, забрав с собой.
- В качестве кого? – не поняла Шугарка.
Он смутился.
- Как ты сама захочешь. В качестве ссестры… или ссупруги.
Только высохшие слёзы снова появились на её глазах.
- Любой, кто попытается забрать меня у него, закончит как мой отец. Его голова будет насажена на кол у ворот нашего замка.
- Я не боюсь, - сказал Сванте. – А ты пподумай.
- О чем это вы там болтаете? – спросил кто-то из друзей, кажется, это был Зерах.
- Я дделал ппредложение, - сказал Сванте.
Эсфирь засияла от счастья.
- Какое? – уточнил Зерах.
- Деловое, - угрюмо закончил швед.
Эсфирь поникла.
- А мы-то думали…
Фрулингоф и методы воспитания Радима Свободы
Как-то раз Шугарка услышала, что мистру Фрулингофа очень нравится, когда ему делают комплименты. Особенно довольным лицо его становилось тогда, когда ему говорили, что он красивый. Шугарка запомнила, и решила, что когда-нибудь обязательно ему это скажет, чтобы порадовать.
Правила, которым должен был следовать студен Фрулингофа, были довольно простыми, но соблюдать их нужно было неукоснительно. Никаких колец, чистые руки, убранные волосы, чистый стол, порядок в шкафах, обязательные фартуки во время дежурства. Если ты нарушил любое из этих правил, ты должен был быть готовым к тому, что наказание может быть очень и очень жестким. Таков был путь лекаря – чистота и порядок внутри и снаружи, в решающий момент это могло спасти чью-то жизнь.
В этот день младшекурсники сдавали экзамен, после которого получали право лечить наравне со старшими. И в качестве практического пособия им был дан …их старший товарищ Михал со вспоротым животом. Конечно, если бы Данош и Шугарка не справились, их бы скорее всего прикрыли и смерть Михалу вряд ли грозила. Но кто знал, как всё могло повернуться на самом деле? Однако, они справились, и стали теперь почти как взрослые.
Вот так и действовал мистр Свобода, но все, кому выпала честь учиться у него, по-настоящему уважали его и любили. Просто… нужно было к нему немножко привыкнуть.
Поэтому, когда вышло так, что студенты Фрулингофа немножко накосячили с графиком дежурств, и пан Свобода протянул Шугарке кубок, приказывая выпить его содержимое до дна, она знала, что там будет яд, но сделала то, что от неё требовалось без привычного ей страха. Во-первых, не зря все эти годы мистр обучал этих мальчишек и девчонок, прививая им навыки настоящих лекарей, которые не должны терять самообладание в любой самой сложной ситуации. Они должны были что-нибудь придумать. А если нет… Тогда был пункт «во-вторых». Она не раз думала о том, чтобы умереть. Смерть казалась ей намного более милосердной участью по сравнению с тем, что ждало её, попади она снова в руки Габора Бетлена. В прошлом году эти люди уберегли её от попытки заменить собою жертву Имболка, так почему бы в этом году ей не умереть … во имя магии? Или во-имя жестких, но действенных методов воспитания любимого мейстера. То, что она выпила, было эликсиром Меркурия – жидкостью, которая была ядом для всякого, кто не прошёл испытание травами, и противоядием которому универсальное зелье не подходило. Но никто, кроме пана Свободы не знал, что именно дал он выпить своей студентке. Фрулингофцы должны были догадаться сами, успеть сварить нужный антидот и напоить им Шугарку до того, как стало бы слишком поздно. Время пошло.
Фрулингофцы успели. Смерть в очередной раз обошла Шугарку стороной, лишь слегка обдав своим ледяным дыханием. Кажется, в этот раз она была этому даже рада.
Про каждого из тех, с кем Шугарка училась бок-о-бок можно сказать много прекрасных слов. Они действительно стали семьей, единственной, потому что другой у неё больше не было. Если бы не Стефан, видеть которого было слишком больно, она, наверное, могла бы сказать, что счастлива находиться здесь. А если бы не монстр, который в любой момент мог забрать её отсюда, Шугарке и в голову не пришло бы бежать.
Они были очень разными, но когда наступало время и нужно было спасать чью-то жизнь, они как будто бы забывали об этом, становясь единым слаженным организмом. Они были лекари, это их объединяло, а всё остальное было совсем неважным.
Эсфирь, Мария, Войтех, Михал, Калина, Честа, Кароль, Северина, Данош, … даже Стефан, и она, Шугарка. Лекари. Те, кто спасает жизни. В последнее время всё чаще в их общей гостиной можно было также заметить Эрика с Гербстгофа. Кажется, здесь он чувствовал себя гораздо уместней, чем на своем дворе. И действительно уже стал почти, как свой.
Как-то раз Шугарка разговорилась с Войтехом. Оказалось, он знал про кораблик и про планы Невезучих сбежать отсюда подальше, и предложил свою помощь. Это как будто придало уверенности: если уж серьёзный и рассудительный Войтех предлагает помочь, значит, эта идея не была полностью обречена на провал.
А ещё оказалось, что Честа мог слышать духов. Когда призрак мстительной женщины предстал перед Шугаркой и наделил её возможностью убивать, Честа услышал его, хотя и не увидел, и не узнал, кому именно была дарована эта злая сила. Однако вскоре о том, что какая-то девушка с Фрулингофа знает теперь звериное заклятие, знали уже несколько человек. А слухами, как известно, земля полнится.
Свадьба во время дежурства
В то утро Шугарка осталась в лекарской на второе подряд дежурство. Идти на урок боевой магии было бесполезно, её посох теперь был у Миры, а значит, что новые боевые заклинания она точно сегодня не сможет выучить, да и защититься от брошенных другими учениками заклятий она вряд ли сможет. Гораздо вернее было остаться в лекарской и ждать, когда с урока мейстера фон Дитрихштейна к ним начнут конвеером поступать раненые.
В общем-то так и произошло, но не тем было примечательно то утро. В какой-то момент к ней заглянул Сванте, чтобы спросить, подумала ли она над его предложением.
Она думала, она очень много об этом думала.
Действительно ли это предложение было деловым? И так ли это в целом было важно?..
После того, как Лия сказала, что теперь она находится под защитой королевской семьи, Шугарка стала бояться встречи с неизбежностью чуть меньше. А отсутствие в руках посоха как будто бы наоборот придавало ей смелости. В тот момент она считала, что уже сделала выбор в пользу своей души. И лекарства. «Дарить, дарить жизни, а не отнимать» - эта мысль постоянно её преследовала. Где-то отголоском ещё проносились слова пророчества «А если бьёшь – бей, не думай», но она старательно отгоняла их прочь.
Габор Бетлен не был тем человеком, о котором многие стали бы горевать. Даже Стефан, его сын, кажется, не был бы сильно опечален, узнай он о его кончине. У неё была Мира – альв, которая сказала, что теперь она под её защитой, был Сванте – волк, который заверил, что перегрызет монстру глотку, была Лия, которая обещала защиту королевской семьи и был пан Свобода, который по словам Мирелы согласился позаботиться о Шугарке до её совершеннолетия. Разве с такими защитниками она имела право чего-то бояться? Шугарке казалось, что нет, хотя, наверное, с её стороны это было немножко эгоистично.
Сванте сказал, что увезёт её отсюда подальше, неважно, с помощью волшебного кораблика или на своих ногах. А если представить на секунду, что монстра не существует? Что всё это делается не только для её спасения? Что предложение… не совсем деловое? Даже, если на самом деле это не так. Хотела бы она, чтобы этот человек… этот волк… стал тем, с кем она готова навсегда связать свою жизнь? Шугарка подумала, и решила, что ответом на этот вопрос будет «Да». Она никогда не задумывалась раньше о таких вещах, слишком извращенным и искаженным было её представление об отношениях между мужчиной и женщиной, но, если бы ей просто сказали выбрать того, кого бы она хотела видеть собственным мужем, Сванте без сомнения был бы единственным кандидатом в таком списке. Поэтому она согласилась, пусть даже предложение это и было отчасти деловое, а не романтическое.
Не ожидала она другого, что буквально через несколько минут после её согласия, в лекарскую ворвется веселая толпа сватов…
Как говорила потом Эсфирь: «Хочешь жениться на девушке с Фрулингофа, ищи её в лекарской во время дежурства».
Охота за ключами
Пан Свобода воистину величайший из величайших магов, он никогда не боялся играть по-крупному, и ставить на кон всё.
Хоть он и ругался на своих «детей» и мог быть с ними порой жестоким, он по-своему любил их всех. Но одна вещь в коллективе ему похоже сильно не нравилась и раздражала. А именно отношения Шугарки и Стефана, а точнее то, как она постоянно от него шарахается и обходит по широкой дуге. Вроде общему делу это не сильно мешало, но теоретически в какой-то момент могло сыграть злую шутку. Вдруг им придется вдвоем вытаскивать кого-нибудь из тяжрана, Стефан случайно заденет Шугарку, а она не сможет совладать со своей реакцией, и в результате неосторожного действия человек умрет? Порка вряд ли могла решить эту проблему, а делать что-то было нужно. И мистр Весеннего Двора придумал гениальный план…
Когда после обеда пришло время объявить участников большой охоты за ключами, которая предшествовала главному ритуалу Имболка, меньше всего на свете Шугарка ожидала услышать там своё имя рядом с именем Стефана.
Это тоже был для меня один из сильнейших моментов игры, чувства, которые я испытала в тот момент сложно описать словами. Как будто тебе объявили приговор, который спустя 15 минут должен быть приведён в исполнение. Обреченность – наверное, это самое правильное слово. И где-то на самом донышке сознания просыпающееся осознание – это необходимо сделать, как угодно, всеми правдами и неправдами, это необходимо сделать. Иначе всё будет зря и весна не придёт вообще ни для кого.
Что значит быть лекарем? Лечить любого, даже если он твой злейший враг. Потом ты можешь убить его в честном бою, но, если тебе принесли его раненым, ты обязан его лечить. И тут было нечто подобное. Переступить через себя, отбросить прочь свои страхи, сделать то, что нужно для общего блага.
Она сидела будто оглушенная. Любой из них мог быть жертвой, любой спасателем. Но тут каждому без слов было ясно, что жертвой должен стать Стефан, а спасать его в мире духов придётся Шугарке. Это был её личный экзамен на право считаться истинным фрулингофцем, и он был даже важнее того экзамена, который они с Даношем сдавали накануне. От его исхода зависело слишком многое.
Баночка альвовой крови, ещё один пузырек с зельем, которое могло залечить любую рану… Всё это она получила от своих однодворцев и положила в поясную сумку. Стефан выпил яд и его дух отправился в неведомый мир добывать ключ для своего Двора, Шугарка сидела, ожидая положенные 15 минут. Рядом с ней сидела Янка Лось, которой тоже предстояло сегодня быть в роли спасателя, и подбадривала её теплыми словами, но внутри у Шугарки был лёд.
Она выпила зелье, её тело упало без чувств на пол трапезной, а дух отправился в самое трудное для неё путешествие…
Чем дальше она шла, тем холоднее становилось вокруг. Яркое весеннее солнце, согревающее её поначалу, заволокло дымкой, зеленая трава пожухла, молодые листья на деревьях сморщились и опали. Вскоре ей почудилось, что между деревьями заискрился хоровод снежинок. Весна исчезла, уступая место Зиме, которая намеревалась прийти в этот мир очень и очень надолго. «Весенние духи слабеют» - услышала она будто чей-то шепот, а может быть это прошуршали опавшие листья под её ногами.
Она знала, что должна найти Стефана в этом промозглом зимнем лесу и уговорить его душу вернуться.
Она заметила его фигуру между деревьев, фигуру, которая всегда внушала ей только ужас, так сильно похожую на фигуру его отца. И вместо того, чтобы бежать прочь, как делала она это обычно, пошла к нему навстречу…
«Здесь так холодно…» - сказала она ему, когда приблизилась.
И он ответил: «Да, духи весны уходят отсюда…»
Они поговорили в первый раз за много-много лет. Возможно, в первый раз с тех пор, как друг друга узнали. И высказали друг другу всё, что накопилось в душе. И тогда стена между ними рухнула.
Они едва-едва успели вернуться, пошла уже последняя минута отведенного им для этого времени. Ключ Весеннего Двора был обретен.
А дальше Стефан предложил немножко разыграть ожидающий вестей в лекарской Фрулингоф…
…Когда по указанию пана Свободы Михал и Кароль вышли забирать хладные трупы Шугарки и Стефана, меньше всего они ожидали услышать их смех…
Момент истины. Выбор
Кажется, мне придётся пропустить много последовавших за этим событий, и остановиться на самом последнем и самом главном. Я обещала сама себе писать только о важном, но вот пошла уже 11-я страница, а я всё ещё не закончила этот отчёт…
Выбор жертвы Имболка…
Взрыв, унесший жизни курфюрстов…
Отправка армии на защиту внешних периметров Замка… Уход пана свободы и мейстера фон Дитрихштейна на эту войну…
Ворвавшиеся в замок игнациане, захватившие власть…
Запрет на любую магию в школе, кроме лекарской…
Жертва Пепика, отдавшего всю свою кровь, ради того, чтобы другие могли уплыть на кораблике прочь отсюда…
Приход Зимы…
Подписанный Статут о секретности…
И Габор Бетлен со своей армией, совсем рядом, уже на пороге.
Когда он пришёл за ней, Шугарка была на Летнем дворе. Это была случайность. Случайность, которая решила очень многое в её истории. Потому что её посох, который забрала ещё утром Мира, был здесь же. Если бы она встретилась со своим монстром в другом месте, эта история скорее всего имела бы совсем другой конец.
Она слышала его крик, он искал её, он пришел, чтобы забрать её снова в свой персональный ад, из которого назад уже не было дороги.
Летний двор встал на её защиту и готов был стать линией, чтобы не дать ему её забрать.
Это было так странно. Они ведь были даже не фрулингофцами. Кто она им? Зачем они её защищают?
Целый день Шугарка думала о том, что будет, когда она с ним встретится.
Она должна была сказать, что находится под защитой королевской семьи… Но прежняя власть пала, какое это теперь имеет значение?
Она должна была заявить, что её род теперь снова служит князьям Дракулэшти, и только они имеют право распоряжаться её жизнью… Но официально никаких бумаг она не подписывала. Трансильвания всё ещё по праву принадлежала Бетлену.
Она должна была крикнуть, что за неё теперь отвечает Сванте, её муж… Но где он был прямо сейчас?
Она должна была показать монстру свои руки, проговорив, что это руки лекаря, которые должны дарить жизнь, а не отнимать её. Но какое ему было до этого дело?
Она могла спрятаться, забиться в угол, свернувшись калачиком на полу в комнате Миры, и возможно он бы действительно её не нашёл. Но что было бы дальше?
Вот он и наступил – истинный момент выбора из двух зол, тот, который сама я осознала несколько позже.
Спрятаться, оставить свои руки чистыми, а душу не расколотой, но жить в вечном страхе. Даже если этот монстр будет убит чужими руками (а за головой и жизнью Габора Бетлена была целая очередь претендентов), на его место всегда может прийти новый монстр ещё хуже прежнего.
Или забрать его жизнь своими руками, пожертвовать целостностью души, но измениться, стать сильной и больше ничего не бояться, не прятаться за чужими спинами, зная, что любая тварь, посмевшая называть себя человеком, будет убита, если переступит черту?
Она взяла в руки посох и, протолкавшись сквозь стену окруживших их зоммергофцев, вышла к нему бок-о-бок с Мирой.
- Наконец-то, - пробасил монстр, - давай собирайся, нам давно пора ехать, еле тебя нашёл.
- Она больше не принадлежит вам, - гордо ответила Мира, - Теперь за неё несёт ответственность её муж.
- Это который? Сванте что ли? Да я уже с ним разобрался. По законам Трансильвании этот брак не имеет законной силы.
- Я вам приказываю оставить её в покое. Семья Батори является вассалом семьи Дракулэшти.
- Круцио!
И тело Миры скорчилось в болезненных судорогах, а с губ сорвался преисполненный боли крик.
«…а если бьёшь – бей, не думай…»
- Авада Кедавра!!! – голос Шугарки не дрогнул.
- Ах, что это? Новый образец для опытов? – проходившая мимо Северина с интересом посмотрела на распростертое на крыльце Летнего Двора массивное тело Бетлена.
- Ему уже не поможешь, - ответил кто-то.
- Нам любые образцы лишними не будут. Давайте в лекарскую! Мобиликорпус!
***
Когда Шугарка рассказала обо всём мистру Свободе, она задала только один вопрос.
- Мейстер, скажите, эти руки, которые отняли жизнь, всё ещё могут называться руками лекаря?
И когда он ответил «Да, безусловно», - она поняла, что поступила правильно.
@темы: отчеты, ролевые игры